	08 декабря 2009 ЛЕСЯ АДАПТИРОВАННАЯ: Заметки сердитого зрителя Начну с ляпсусов, коими отличились луганские газеты накануне театральных премьер. «Дядюшкин сын», - вещала одна из них в напечатанном на октябрь репертуаре русского театра, который, между тем, открывал сезон спектаклем по Достоевскому «Дядюшкин сон». Два других солидных издания обманулись сами и дезориентировали читателей, поместив название представления и фамилию режиссера-постановщика – «Лісова пісня», заслуженный артист Украины Евгений Ткаченко – под «шапкой» украинского театра. На самом деле это была новая работа другого из наших двух академических – театра кукол. Кстати, зачастую в публикациях его именуют «кукольным театром». Хотя какой же он кукольный? Он самый настоящий! Что же касается именно «Лісової пісні» Леси Украинки, то, по всему видать, что не «оговорка» с газетами случилась, а подсказка из высшей «канцелярии»: давно пора уже Луганскому музыкально-драматическому подступиться к драматургии этого классика. Потому как в других наших театрах Лесе Украинке положительно не везет. Уже мало кто даже из театралов помнит неудачную, выражаясь мягко, постановку этой драмы-феерии на подмостках русского театра. Мне же она запомнилась «заградотрядами», которые выставляло руководство той газеты, где я намеревалась напечатать свой отзыв на премьеру, как против заголовка «Не видать леса за деревьями», так и против целых абзацев статьи далеко не положительного характера. Почему? Ему, руководству, не хотелось критической рецензией огорчать своих приятелей – постановщиков спектакля. Но всё это, как говорится, вступительные ремарки. Причиной же моего похода в театр кукол на премьеру «Лісової пісні» (отнюдь не детской сказки) стала очень уж неоднозначная реакция на спектакль его первых зрителей. И правда, впечатление получилось двоякое. С одной стороны, в «Лісовій пісні» в интерпретации постановочной группы этого театра есть на что посмотреть. Оригинально выглядят декорации «предковічного лісу» — работа художника Ирины Гололобовой. Часть деревьев (ведь в том лесу всё-всё живое!) даже танцует (хореограф — заслуженный артист Украины Владимир Онищенко), и если бы не это, то, с другой стороны, на сцене не было бы движения, одна «говорильня» (что для внимания детей – основного зрителя – вообще убийственно). Интересно смотрится зеркальный круг с подсветкой для кукол. Симпатичны и сами их фигурки. За каждым из игрушечных персонажей у этого подиума стоит кукловод, в результате привязан к одному месту и кукольный ряд, и «живой план», то есть актеры-исполнители. Разрядку в эту монументальную статику внесла, пожалуй, только одна кукла — в накидке с широким огненным шлейфом. Это Перелесник реял над лесом, над людьми в стремлении спасти Мавку от «напасти» очеловечивания. Есть в спектакле услада и для слуха. Музыкальное оформление композитора Екатерины Карпенко, ученицы Сергея Турнеева, как нельзя более соответствует и национальному колориту, и характерам действующих лиц. Весьма убедительно звучат реплики таких реалистичных персонажей, как дядько Лев (заслуженный артист Евгений Винокуров) и мать Лукаша (артистка Елена Иногородская). Что же до напевных интонаций Мавки (артистка Людмила Гудкова) — они настойчиво рисуют нам героиню «не от мира сего». Но не мелковато ли для персонажа, устами которого зачастую говорит сам автор? («Знайшла я теє слово чарівне, що й озвірілих в люди повертає!») Жаль, что «уплотненный режим» спектакля не предоставил возможности сделать акцент на смене времен года, ведь это, как мы знаем из «Лісової пісні» (а что касается природы – не песни, а целой симфонии), имеет немаловажное значение в развитии отношений между героями. Ну хотя бы поиграть светом. В качестве лирической «подпорки» процитирую поразительную метафору из одной народной песни: «І коли ми зустрічались – сухі дуби цвіли...» Пришла весна (по ремарке драматурга, в «місцину дику, таємничу, але не понуру»), пришла первая любовь и к Лукашу, и к Мавке. И в этот миг всю сцену, как нам представляется, должен был бы залить яркий свет, а окружающая природа (помните такой трюк с деревом в фильме «Любовь и голуби»?) взорваться целыми гроздьями цветов. Между тем на подмостках царит полумрак – любимое, надо сказать, режиссером состояние освещения не только в этой его постановке. Ясно, что для сорокапятиминутного спектакля в пьесе нужно было сделать немало купюр. И так же ясно, что человеку с определенным багажом знаний будет понятна суть нередко философских реплик и монологов ( «Не зневажай душі своєї цвіту…. вона скарби творить» или «… не можеш ти своїм життям до себе дорівнятись»). Ну а что увидит на сцене неискушенный зритель? Банальный любовно-бытовой треугольник — глядя глазами старшеклассника, «проходящего» творчество Леси Украинки по школьной программе? Или фольклорно-этнографические картинки – если смотреть вместе с третьеклассниками, к которым предпочтительно и адресовался режиссер-постановщик? Проникся ли он, зритель, ужасом тех метаморфоз (Мавка превратилась в вербу, а Лукаш только благодаря ее волшебству не стал «вовкулакою»), когда человек предает — нет, не любимого даже, а еще страшнее – самого себя? Тогда для чего стоило препарировать (наше заголовочное «адаптировать» — не более чем дань этикету) «Лісову пісню»? Чтобы репертуар театра украсился еще одним названием классического произведения? Но в сокровищницах отечественной литературы можно поискать (и найти) и более близкое юному возрасту посетителей достойное произведение. Красноречивая деталь: в одном месте фигурка Мавки невзначай вырвалась из рук кукловода и чуть не упала, что вызвало дружный смех у сидящих в зале школьников (хотя, если бы они были в плену эмоций, раздалось бы такое же дружное «ох!»). Зритель нынче пошел сплошь черствый и даже циничный? Но другого нет и взять неоткуда. Значит, надо пробиваться к чувствам этого, и, быть может, не внешней эпатажностью (чего с лихвой хватает в том же телевизоре), а все-таки работой над содержанием? Впрочем, то, что театр превращается в развлекательное заведение (ну а чуть лучший вариант – в «наглядное» пособие по изучению школьного курса литературы), проблема не только луганских владений Мельпомены – она всеобщая. Между тем, по большому счету, театр – та же сопилка Лукаша: заиграл парубок – и разбудил в душе то, чему мы порой еще и сами названия не знаем. Но чувствуем – оно нас очищает, окрыляет, придает силы жить. И такому зрителю есть разница, что смотреть (пример — в первом абзаце), — «Дядюшкин сон» или «Дядюшкин сын»… И, наконец, заключительные ремарки. В прессе появились первые комплиментарные публикации о новом спектакле театра кукол. Сама Леся Украинка в наших похвалах уже добрую сотню лет как не нуждается. А театру, заведомо расхваливая его на все лады, не делаем ли мы медвежью услугу? Я далека от мысли анализировать творения собратьев по перу – так недолго и в калошу сесть. Приведу курьезный пример «в тему» из того «далёка», когда в украинском театре только что состоялась премьера спектакля о танцовщице Айседоре Дункан. В одном из наших еженедельников некий г-н Ч. напечатал обзор хвалебных отзывов об этом спектакле. В частности, мне, как неважному знатоку балетного искусства, был адресован такой упрек: разве можно использовать слово «фуэте» и другие подобные термины, если это был не балет и исполнители в «Айседоре» танцевали не на пуантах? Я еще раз проконсультировалась у знакомых специалистов: оказалось, можно – терминология у хореографов любых направлений одинакова. А после того как в одном из телевизионных шоу увидела танцовщика Николая Цискаридзе, который по просьбе ведущего лихо исполнил свои знаменитые 32 фуэте даже без специальной обуви, и вовсе успокоилась. Вот тебе и «а судьи кто?..»! Но полезный урок из той публикации все же вынесла: не нужно стремиться быть «дамой, приятной во всех отношениях», то есть бояться сказать то, что, на твой взгляд, было неудачным, — а вдруг кто-то обидится? Ведь, в конце концов, рецензия хоть положительная, хоть не совсем – все равно, по сегодняшним меркам, реклама. А я ведь тоже, как и многие творческие люди, тешусь иллюзиями: вдруг читатель почитает, да и решит пойти в театр, чтобы самолично убедиться (на вкус и цвет товарищей нет!) – не возводят ли на хороший спектакль напраслину... Тамила ВОЙТЕНКО Газета «Вечерний Луганск» №44 (460) от 11 ноября 2009 года. По вопросам рекламы обращаться: E-mail: evlug@mail.ru, Star-okozhko@mail.ru тел/факс: 8 (0642) 50-60-25, 8 099 956 13 84, 8 097 96 20 575. Внимание акция от Вечернего Луганска! Прием объявлений по SMS (о сдаче и съеме жилья в г. Луганске и области) по номеру: 8 097 96 20 575, 8 099 956 13 84. Тамила ВОЙТЕНКО

08 декабря 2009

ЛЕСЯ АДАПТИРОВАННАЯ: Заметки сердитого зрителя

Начну с ляпсусов, коими отличились луганские газеты накануне театральных премьер. «Дядюшкин сын», - вещала одна из них в напечатанном на октябрь репертуаре русского театра, который, между тем, открывал сезон спектаклем по Достоевскому «Дядюшкин сон». Два других солидных издания обманулись сами и дезориентировали читателей, поместив название представления и фамилию режиссера-постановщика – «Лісова пісня», заслуженный артист Украины Евгений Ткаченко – под «шапкой» украинского театра. На самом деле это была новая работа другого из наших двух академических – театра кукол. Кстати, зачастую в публикациях его именуют «кукольным театром». Хотя какой же он кукольный? Он самый настоящий!

Что же касается именно «Лісової пісні» Леси Украинки, то, по всему видать, что не «оговорка» с газетами случилась, а подсказка из высшей «канцелярии»: давно пора уже Луганскому музыкально-драматическому подступиться к драматургии этого классика. Потому как в других наших театрах Лесе Украинке положительно не везет. Уже мало кто даже из театралов помнит неудачную, выражаясь мягко, постановку этой драмы-феерии на подмостках русского театра. Мне же она запомнилась «заградотрядами», которые выставляло руководство той газеты, где я намеревалась напечатать свой отзыв на премьеру, как против заголовка «Не видать леса за деревьями», так и против целых абзацев статьи далеко не положительного характера. Почему? Ему, руководству, не хотелось критической рецензией огорчать своих приятелей – постановщиков спектакля.

Но всё это, как говорится, вступительные ремарки. Причиной же моего похода в театр кукол на премьеру «Лісової пісні» (отнюдь не детской сказки) стала очень уж неоднозначная реакция на спектакль его первых зрителей. И правда, впечатление получилось двоякое. С одной стороны, в «Лісовій пісні» в интерпретации постановочной группы этого театра есть на что посмотреть. Оригинально выглядят декорации «предковічного лісу» — работа художника Ирины Гололобовой. Часть деревьев (ведь в том лесу всё-всё живое!) даже танцует (хореограф — заслуженный артист Украины Владимир Онищенко), и если бы не это, то, с другой стороны, на сцене не было бы движения, одна «говорильня» (что для внимания детей – основного зрителя – вообще убийственно).

Интересно смотрится зеркальный круг с подсветкой для кукол. Симпатичны и сами их фигурки. За каждым из игрушечных персонажей у этого подиума стоит кукловод, в результате привязан к одному месту и кукольный ряд, и «живой план», то есть актеры-исполнители. Разрядку в эту монументальную статику внесла, пожалуй, только одна кукла — в накидке с широким огненным шлейфом. Это Перелесник реял над лесом, над людьми в стремлении спасти Мавку от «напасти» очеловечивания.

Есть в спектакле услада и для слуха. Музыкальное оформление композитора Екатерины Карпенко, ученицы Сергея Турнеева, как нельзя более соответствует и национальному колориту, и характерам действующих лиц. Весьма убедительно звучат реплики таких реалистичных персонажей, как дядько Лев (заслуженный артист Евгений Винокуров) и мать Лукаша (артистка Елена Иногородская). Что же до напевных интонаций Мавки (артистка Людмила Гудкова) — они настойчиво рисуют нам героиню «не от мира сего». Но не мелковато ли для персонажа, устами которого зачастую говорит сам автор? («Знайшла я теє слово чарівне, що й озвірілих в люди повертає!»)

Жаль, что «уплотненный режим» спектакля не предоставил возможности сделать акцент на смене времен года, ведь это, как мы знаем из «Лісової пісні» (а что касается природы – не песни, а целой симфонии), имеет немаловажное значение в развитии отношений между героями. Ну хотя бы поиграть светом. В качестве лирической «подпорки» процитирую поразительную метафору из одной народной песни: «І коли ми зустрічались – сухі дуби цвіли...» Пришла весна (по ремарке драматурга, в «місцину дику, таємничу, але не понуру»), пришла первая любовь и к Лукашу, и к Мавке. И в этот миг всю сцену, как нам представляется, должен был бы залить яркий свет, а окружающая природа (помните такой трюк с деревом в фильме «Любовь и голуби»?) взорваться целыми гроздьями цветов. Между тем на подмостках царит полумрак – любимое, надо сказать, режиссером состояние освещения не только в этой его постановке.

Ясно, что для сорокапятиминутного спектакля в пьесе нужно было сделать немало купюр. И так же ясно, что человеку с определенным багажом знаний будет понятна суть нередко философских реплик и монологов ( «Не зневажай душі своєї цвіту…. вона скарби творить» или «… не можеш ти своїм життям до себе дорівнятись»). Ну а что увидит на сцене неискушенный зритель? Банальный любовно-бытовой треугольник — глядя глазами старшеклассника, «проходящего» творчество Леси Украинки по школьной программе? Или фольклорно-этнографические картинки – если смотреть вместе с третьеклассниками, к которым предпочтительно и адресовался режиссер-постановщик? Проникся ли он, зритель, ужасом тех метаморфоз (Мавка превратилась в вербу, а Лукаш только благодаря ее волшебству не стал «вовкулакою»), когда человек предает — нет, не любимого даже, а еще страшнее – самого себя? Тогда для чего стоило препарировать (наше заголовочное «адаптировать» — не более чем дань этикету) «Лісову пісню»? Чтобы репертуар театра украсился еще одним названием классического произведения? Но в сокровищницах отечественной литературы можно поискать (и найти) и более близкое юному возрасту посетителей достойное произведение.

Красноречивая деталь: в одном месте фигурка Мавки невзначай вырвалась из рук кукловода и чуть не упала, что вызвало дружный смех у сидящих в зале школьников (хотя, если бы они были в плену эмоций, раздалось бы такое же дружное «ох!»). Зритель нынче пошел сплошь черствый и даже циничный? Но другого нет и взять неоткуда. Значит, надо пробиваться к чувствам этого, и, быть может, не внешней эпатажностью (чего с лихвой хватает в том же телевизоре), а все-таки работой над содержанием?

Впрочем, то, что театр превращается в развлекательное заведение (ну а чуть лучший вариант – в «наглядное» пособие по изучению школьного курса литературы), проблема не только луганских владений Мельпомены – она всеобщая. Между тем, по большому счету, театр – та же сопилка Лукаша: заиграл парубок – и разбудил в душе то, чему мы порой еще и сами названия не знаем. Но чувствуем – оно нас очищает, окрыляет, придает силы жить. И такому зрителю есть разница, что смотреть (пример — в первом абзаце), — «Дядюшкин сон» или «Дядюшкин сын»…

И, наконец, заключительные ремарки. В прессе появились первые комплиментарные публикации о новом спектакле театра кукол. Сама Леся Украинка в наших похвалах уже добрую сотню лет как не нуждается. А театру, заведомо расхваливая его на все лады, не делаем ли мы медвежью услугу? Я далека от мысли анализировать творения собратьев по перу – так недолго и в калошу сесть. Приведу курьезный пример «в тему» из того «далёка», когда в украинском театре только что состоялась премьера спектакля о танцовщице Айседоре Дункан. В одном из наших еженедельников некий г-н Ч. напечатал обзор хвалебных отзывов об этом спектакле. В частности, мне, как неважному знатоку балетного искусства, был адресован такой упрек: разве можно использовать слово «фуэте» и другие подобные термины, если это был не балет и исполнители в «Айседоре» танцевали не на пуантах? Я еще раз проконсультировалась у знакомых специалистов: оказалось, можно – терминология у хореографов любых направлений одинакова. А после того как в одном из телевизионных шоу увидела танцовщика Николая Цискаридзе, который по просьбе ведущего лихо исполнил свои знаменитые 32 фуэте даже без специальной обуви, и вовсе успокоилась. Вот тебе и «а судьи кто?..»!

Но полезный урок из той публикации все же вынесла: не нужно стремиться быть «дамой, приятной во всех отношениях», то есть бояться сказать то, что, на твой взгляд, было неудачным, — а вдруг кто-то обидится? Ведь, в конце концов, рецензия хоть положительная, хоть не совсем – все равно, по сегодняшним меркам, реклама. А я ведь тоже, как и многие творческие люди, тешусь иллюзиями: вдруг читатель почитает, да и решит пойти в театр, чтобы самолично убедиться (на вкус и цвет товарищей нет!) – не возводят ли на хороший спектакль напраслину...

Тамила ВОЙТЕНКО

Газета «Вечерний Луганск» №44 (460) от 11 ноября 2009 года.

По вопросам рекламы обращаться: E-mail: evlug@mail.ru, Star-okozhko@mail.ru

тел/факс: 8 (0642) 50-60-25, 8 099 956 13 84, 8 097 96 20 575.

Внимание акция от Вечернего Луганска!

Прием объявлений по SMS (о сдаче и съеме жилья в г. Луганске и области) по номеру: 8 097 96 20 575, 8 099 956 13 84.

Тамила ВОЙТЕНКО