	22 декабря 2009 Взгляд с той стороны Вторая мировая война прошлась по Луганщине с 1941 по 1943 год. Если оборонительные бои шли с сентября 1941 по июль 1942 года, то освобождали территорию области с декабря 1942 по сентябрь 1943 года. Кровавую жатву и собрала и оставила война. Ни одна область не только в Украине, но и на европейском театре военных действий не являлась ареной двадцатимесячных ожесточенных боевых действий. Это тоже оставило след в военной литературе и не только советской. Предлагаем читателям отрывки мемуаров итальянского офицера и немецкого генерала, бывших нашими врагами зимой 1943 года. Об участии итальянского экспедиционного корпуса в военных действиях в России написано очень немного. Как заметил британский историк Ричард Лэмб, «существующие слова недостаточно выразительны, чтобы достойным образом выразить осуждение Муссолини за отправку итальянских солдат в Россию, где им пришлось пережить судьбу даже более тяжелую, чем та, что постигла их соотечественников во время наполеоновской кампании 1812 года». Одним из немногих, переживших трагическое отступление, был Эудженио Корти, молодой офицер, служивший в артиллерийском батальоне дивизии Пасубио 35-го корпуса. По оценке Корти, из всего корпуса в живых осталось лишь около 4 тысяч человек. Во время службы в России Корти начал записи о пережитом на обрывках бумаги. Позже, уже в Италии, находясь на излечении в госпитале, он систематизировал свои записки и создал первый вариант «Немногих возвратившихся». Впоследствии Корти писал, что преследовал только одну цель «с течением времени ничего не забыть». * ….Мы находились в Черткове, ожидая дальнейших указаний. Город был разделен железной дорогой на две примерно одинаковые части. Одна из них принадлежала Украине (Меловое), другая казакам. В целом этот населенный пункт ничем не отличался от большинства маленьких русских промышленных городков. Длинные ряды изб с мазаными стенами и соломенными крышами. Изредка попадались избы, крытые металлическими листами. Кирпичные дома встречались крайне редко. Здесь также было несколько каменных двух- и трех-этажных зданий, промышленные склады и несколько высоких и вполне современных сооружений из армированного бетона, изуродованных войной. Город разместился на холмистой местности, поэтому отдельные его районы возвышались над окружающей равниной. Говорили, что где-то в снегу рядом со складами лежат трупы 60 или 70 наших солдат. В первый день своего пребывания в Чертково они обнаружили на складе коньяк, на радостях хватили лишнего и пошли проветриться. Они замерзли насмерть всего в нескольких метрах от дверей помещения, переполненного людьми, и никто о них не вспомнил. Дом, где я блаженствовал, стоял на широкой, прямой дороге – местном «проспекте». Со всех сторон в снегу виднелись черные воронки, следы минометного обстрела. На небольшой площади остались обгоревшие русские танки и не исключено, что именно они в свое время вызвали панику среди тыловиков и обратили их в бегство. За площадью «проспект» становился более узким и теперь шел между двумя рядами приземистых хижин. За время существования итальянского гарнизона в Чертково его численность колебалась от пяти до семи сотен человек. Говорили, что немцев там около четырех тысяч. По моему мнению, их там было намного больше. Все их подразделения были полностью укомплектованы и готовы к бою. Командование осуществлял полковник, которого за глаза называли «гением фортификации». У немцев был приказ ставки Гитлера закрепиться и любой ценой удержать крепость Чертково. А тем временем русские получили подкрепление и кольцо вокруг города сомкнулось. Мы оказались в полном окружении. На много тысяч итальянцев, попавших в Чертково, приходилось всего около 500 винтовок. После наступления нового года тяжелые самолеты больше не прилетали, потому что русские подошли вплотную к аэродрому и простреливали тяжелыми орудиями взлетную полосу. Теперь в Чертково приземлялись только «шторьхи» — небольшие немецкие разведывательные самолеты, которым требовалось всего несколько десятков метров для взлета и посадки. Когда наша печальная одиссея завершилась, мне довелось побывать на аэродроме Ворошиловграда, бывшем тогда базой итальянских самолетов. Я узнал, что 9 из 12 имевшихся на базе фиатов BR 20 было сбито именно во время полетов над Чертковом. * Утром 7 января атаку начали немцы. Они имели целью отбросить русских на ранее занимаемые ими позиции. Бой длился все утро. Штыковая атака не миновала этого места. Здесь, вперемешку с трупами итальянцев, встречались и русские, хотя итальянцев было явно больше. На дороге стоял русский пулемет «максим», рядом с ним скрючились его мертвые хозяева. Чуть поодаль виднелась целая группа итальянцев, которых, очевидно, скосила очередь из этого пулемета. Рядом с ними лежал чернорубашечник, из-под его тела выглядывала винтовка с готовым к атаке штыком. Утром прошел слух, что немцы расстреляли всех русских пленных. Лишь итальянцы в результате штыковой атаки взяли в плен более 200 человек. Позже слухи подтвердились. До нас даже дошли отдельные детали. Рассказывали, что пленных строили в шеренги по 10 человек, вдоль которых ходил солдат и стрелял. Чаще всего в голову. Насколько мне известно, ни одному из пленных не удалось уцелеть. Я видел тела некоторых из них. Помню русского мальчика, одетого в солдатскую форму. Ему было не больше шестнадцати лет. Он лежал раскинув руки и ноги и глядя широко раскрытыми, невидящими глазами вдаль. Маленькая дырочка на виске показала, куда попала пуля, убившая юношу. Свидетели убийства русских пленных рассказывали, что они стояли перед своими палачами высоко подняв головы и ни о чем не просили, но в их глазах метались страх и отчаяние. * В конце мы должны были перейти через деревянный мост, изогнувшийся над широкой, затянутой льдом речкой. Под ним на льду догорал немецкий грузовик, окруженный горящими лужами бензина и воды. Здесь немцы совершили отвратительное преступление. Этот грузовик подбили партизаны. Отстреливаясь, они засели в доме, но их сумели окружить и взять живыми. Партизан было шесть или семь человек. Немцы бросили их в горящий бензин. Очевидцы рассказывали, что живые факелы какое-то время бегали отчаянно крича, затем стали срывать с себя горящие одежды и бросаться в оттаявшие от пламени лужицы воды. Там они умирали в страшных мучениях. Тем временем в городе мы близко познакомились со всеобщим кошмаром, названным ласковым женским именем Катюша. Шестнадцать 130-миллиметровых снарядов один за другим сыпались на наши головы. «Катюши» предпочитали стрелять по большим скоплениям людей. Карабинер стоял на улице в группе из пяти или шести солдат, когда вокруг них начали взрываться снаряды «катюши». Его друзья попадали на землю, а он сам остался на ногах. Когда дым рассеялся, карабинер с ужасом убедился, что его спутники в полном смысле этого слова разорваны в клочья. У одного из солдат осколками разворотило грудь так, что можно было рассмотреть все внутренние органы — сердце, легкие, желудок. По выражению рассказчика, снаряд «открыл человека, как книгу». Между тем карабинер не получил ни одной царапины .Из-за страшного шока у него помутился рассудок, и он поверил, что тоже умер. Он решил, что жива только его душа. В этом убеждении он провел несколько дней. Он несколько раз ходил в атаки, старался всячески поддержать своих товарищей, но сам не стрелял и не укрывался от вражеских пуль, считая, что мертвого человека нельзя убить дважды. * Немцы решили предпринять попытку прорвать кольцо окружения. Когда дорога будет свободна, мы пойдем по направлению к Беловодску, то есть на запад. Перед Беловодском, до которого примерно 60 километров, расположены немецкие позиции. Никто не знал, как далеко эти новые немецкие позиции от Чертково. Вскоре поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком. Разница между нами была очевидна каждому. Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. Все орудия имели тягачи (иногда русские) с изрядным запасом топлива. К тому же у них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь, десять человек. Это давало возможность солдатам отдыхать по очереди на санях. Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь. Дорога перевалила через небольшой пригорок и снова пошла под уклон. Вверх-вниз, вверх-вниз. Это напоминало американские горки. Такой рельеф местности должен был сохраниться до самого Беловодска. Много лет спустя младший лейтенант рассказал, что одним из осколков его солдату аккуратно отрезало яйца. Невезучий малый туго перевязал рану, подобрал валявшиеся на снегу яйца, положил их в карман и пошел дальше. В Беловодске он подошел к врачу, показал ему продолжавшую кровоточить рану и лежащие на ладони среди крошек бисквита сморщенные и потемневшие яички. Один итальянский офицер предложил немцам тысячу марок (7600 лир) за то, что ему позволят десять минут посидеть на санях. Немцы согласились, но через три минуты, прикарманив деньги, выкинули его в снег. Итальянец был уже одной ногой в могиле и не мог себя защитить. Другой за аналогичную «услугу» отдал свои золотые часы. По нашим расчетам, из 30 тысяч итальянцев, служивших в 35-м армейском корпусе, которые были окружены на Дону, около восьми тысяч добрались до Чертково. Вечером 15 января мы производили подсчет войск. Получилось около семи тысяч. Примерно пять тысяч человек ушло из Чертково. Из «котла» выбралось не более четырех тысяч. Из них, как минимум, три тысячи были ранены или серьезно обморожены. Но и среди уцелевших не было здоровых: нервные расстройства, болезни... На больших деревянных дорожных указателях было написано: «Беловодск», «Старобельск». * Наступила ночь, ветер еще больше усилился и теперь дул с тупым упорством, достойным лучшего применения. Наши лица вновь покрыли ледяные маски, причем мне показалось, что на моей физиономии эта маска плотнее, чем когда бы то ни было. (Позже Беллини сказал, что в ту ночь видел на одном из домов Беловодска термометр, который показывал минус 45 градусов по Цельсию.) Через час я уже сомневался, что смогу одолеть это расстояние. И я снова вознес горячую молитву Мадонне. Только она могла помочь мне добраться до Беловодска. Я узнал, почему приказ покинуть Чертково был отдан столь внезапно. 19-я бронетанковая дивизия немцев (правда, бронетанковой она была только по названию, поскольку к тому времени танков в ней уже не осталось), которая совместно с несколькими батальонами несколько недель старалась пробиться к осажденному городу, больше не могла сопротивляться превосходящим силам противника. Ее отступление было вопросом даже не дней, а часов. 50 километров от Беловодска до Старобельска, где разместилось командование 8-й армией, я преодолел на грузовике. Вскоре после моего отъезда Беловодск подвергся массированной бомбардировке русскими самолетами, значительно уменьшившей число счастливцев, вышедших из окружения. Вечером того же дня, 17 января, штаб спешно покинул Беловодск, не дождавшись, чтобы все вышедшие из окружения были перевезены в Старобельск. Многие из них потом уходили вместе с немцами, но кое-кто не успел и попал в плен к русским. В Старобельском штабе мы встретились с группой уцелевших солдат из Кантемировки. Мы узнали, что Кантемировка и Миллерово были оставлены одновременно с Чертково. На полпути между Старобельском и Ворошиловградом мы на сутки застряли в деревне Новый Дар(Ново-Айдар) из-за снежных заносов. Сохранялась опасность снова оказаться в окружении. Я покинул Ворошиловград и на попутном транспорте добрался до станицы Ясиноватой на Донце - пункта сбора оставшихся в живых однополчан. * Фон Зенгер во многих отношениях отличался от немецкого генерала «пруссака» в общераспространенном понимании. Он был католиком из Бадена, города на юго-западе Германии. Непосредственно перед Первой мировой войной учился в колледже в Оксфорде, и этот опыт оставил глубокий след в его душе и расширил его кругозор. По возвращении в Германию в 1914 году, вскоре после начала войны, он был призван на военную службу как офицер запаса и наблюдал окопную войну на Западном фронте с позиций пехоты, что помогло будущему генералу обрести понимание тактических реалий. Далее, осенью 1942 года, фон Зенгера отправили командовать 17-й танковой дивизией на русском фронте, где он сыграл главную роль в неудачной попытке спасти окруженную в Сталинграде армию Паулюса и он описывает читателю свои яркие впечатления о пережитом. В его дивизии было всего 30 танков, в то время это гораздо больше, чем в других танковых дивизиях, но для пехотных подразделений не хватало необходимых транспортных средств, поэтому, несмотря на название, до настоящей танковой дивизии ей было далеко. * Из симпатичной сельской Карловки мою дивизию перебросили на восток в уродливый город Артемовск, в промышленный район. Именно здесь совершил свой прорыв 8-й кавалерийский корпус русских, и его надо было остановить и уничтожить. Для выполнения этой задачи меня наделил большими полномочиями командующий 1-й танковой армией, с которым я был к тому времени хорошо знаком. Штаб дивизии переместился в промышленный район Дебальцево, где я устроился в небольшом чистом домике рабочего. В течение дня я находился обычно на передовой вместе с ведущими бои войсками, а по вечерам возвращался на эту квартиру. Нам постоянно мешали условия местности. Каждый день я пытался замкнуть кольцо вокруг русского кавалерийского корпуса. Если бы нам удалось его разбить, то противнику пришлось бы отступать на юго-восток, однако глубокий снег не давал хоть чуть-чуть продвинуться в этом направлении. Главные силы противника, предположительно, находились в деревнях Городище и Чернухино. Дорога на Ворошиловск (Алчевск), проходившая севернее этих населенных пунктов, была в руках противника, поэтому мы не имели связи со стоящими там немецкими частями. Во время охватывающего удара я сам сопровождал 63-й гренадерский полк, организованный теперь как усиленный батальон. Главный перевязочный пункт в Дебальцево работал с полной нагрузкой. Поскольку 6-я танковая дивизия наступала с востока на Городище, я постарался создать центр давления чуть западнее Чернухино. По глубокому снегу часть рот 63-го полка была направлена так далеко к югу от профилактория, что они смогли свернуть на трассу Чернухино—Городище. Эти боевые группы испытывали серьезные трудности с грузовиками и доставкой средств материально-технического обеспечения. На их левом фланге противник удерживал в своих руках совхоз «Демченко». 17февраля 1943г. я со стрелковым батальоном, чтобы лично наблюдать за его атакой в Чернухино. Там шел жестокий бой за каждый дом. Деревня занимала большую площадь, и противник, как обычно, разместил на всех возвышенностях мощную противотанковую оборону. Вместе с атакующей ротой я медленно продвигался вперед от одного пролома в стене к другому. Огонь нашей артиллерии, управляемый по радио, давал превосходные результаты, постоянно вынуждая противника залечь в следующем ряду домов. По обе стороны дороги нас сопровождали противотанковые орудия и танки, обеспечивая нам свободные фланги. Когда я прибыл туда, этот батальон как раз входил в Городище с севера, а первые танки 6-й танковой дивизии в это же время входили с востока. Сам населенный пункт с большой деревянной церковью посередине живописно раскинулся на крутом склоне долины. Он был абсолютно пуст! 8-й танковый корпус русских под натиском с запада и севера отступил в юго-восточном направлении. Утром мы вошли в Чернухино почти без боя и продолжили зачистку окружающей местности. В тот день потери наши были небольшими, но, вопреки моим ожиданиям, мы не захватили ни трофеев, ни пленных. Я был разочарован и даже огорчен. * Деморализованный разгромом под Сталин-градом и неорганизованным отступлением-драпом 8-й итальянской армии Эудженио Корти и фон Зенгер - немецкий генерал, контратакующий советские войска оставили разные по духу и по стилю воспоминания о боях на Луганщине. Выводы пусть делает сам читатель. Чем сильнее враг, тем дороже победа. Подготовил Валерий СНЕГИРЕВ Газета «Вечерний Луганск» №45 (461) от 18 ноября 2009 года. По вопросам рекламы обращаться: E-mail: evlug@mail.ru, Star-okozhko@mail.ru тел/факс: 8 (0642) 50-60-25, 8 099 956 13 84, 8 097 96 20 575. Внимание акция от Вечернего Луганска! Прием объявлений по SMS (о сдаче и съеме жилья в г. Луганске и области) по номеру: 8 097 96 20 575, 8 099 956 13 84. Валерий СНЕГИРЕВ

22 декабря 2009

Взгляд с той стороны

Вторая мировая война прошлась по Луганщине с 1941 по 1943 год. Если оборонительные бои шли с сентября 1941 по июль 1942 года, то освобождали территорию области с декабря 1942 по сентябрь 1943 года. Кровавую жатву и собрала и оставила война. Ни одна область не только в Украине, но и на европейском театре военных действий не являлась ареной двадцатимесячных ожесточенных боевых действий. Это тоже оставило след в военной литературе и не только советской. Предлагаем читателям отрывки мемуаров итальянского офицера и немецкого генерала, бывших нашими врагами зимой 1943 года.

Об участии итальянского экспедиционного корпуса в военных действиях в России написано очень немного. Как заметил британский историк Ричард Лэмб, «существующие слова недостаточно выразительны, чтобы достойным образом выразить осуждение Муссолини за отправку итальянских солдат в Россию, где им пришлось пережить судьбу даже более тяжелую, чем та, что постигла их соотечественников во время наполеоновской кампании 1812 года». Одним из немногих, переживших трагическое отступление, был Эудженио Корти, молодой офицер, служивший в артиллерийском батальоне дивизии Пасубио 35-го корпуса. По оценке Корти, из всего корпуса в живых осталось лишь около 4 тысяч человек. Во время службы в России Корти начал записи о пережитом на обрывках бумаги. Позже, уже в Италии, находясь на излечении в госпитале, он систематизировал свои записки и создал первый вариант «Немногих возвратившихся». Впоследствии Корти писал, что преследовал только одну цель «с течением времени ничего не забыть».

***

….Мы находились в Черткове, ожидая дальнейших указаний. Город был разделен железной дорогой на две примерно одинаковые части. Одна из них принадлежала Украине (Меловое), другая казакам. В целом этот населенный пункт ничем не отличался от большинства маленьких русских промышленных городков. Длинные ряды изб с мазаными стенами и соломенными крышами. Изредка попадались избы, крытые металлическими листами. Кирпичные дома встречались крайне редко. Здесь также было несколько каменных двух- и трех-этажных зданий, промышленные склады и несколько высоких и вполне современных сооружений из армированного бетона, изуродованных войной. Город разместился на холмистой местности, поэтому отдельные его районы возвышались над окружающей равниной. Говорили, что где-то в снегу рядом со складами лежат трупы 60 или 70 наших солдат. В первый день своего пребывания в Чертково они обнаружили на складе коньяк, на радостях хватили лишнего и пошли проветриться. Они замерзли насмерть всего в нескольких метрах от дверей помещения, переполненного людьми, и никто о них не вспомнил. Дом, где я блаженствовал, стоял на широкой, прямой дороге – местном «проспекте». Со всех сторон в снегу виднелись черные воронки, следы минометного обстрела. На небольшой площади остались обгоревшие русские танки и не исключено, что именно они в свое время вызвали панику среди тыловиков и обратили их в бегство. За площадью «проспект» становился более узким и теперь шел между двумя рядами приземистых хижин. За время существования итальянского гарнизона в Чертково его численность колебалась от пяти до семи сотен человек. Говорили, что немцев там около четырех тысяч. По моему мнению, их там было намного больше. Все их подразделения были полностью укомплектованы и готовы к бою. Командование осуществлял полковник, которого за глаза называли «гением фортификации». У немцев был приказ ставки Гитлера закрепиться и любой ценой удержать крепость Чертково. А тем временем русские получили подкрепление и кольцо вокруг города сомкнулось. Мы оказались в полном окружении. На много тысяч итальянцев, попавших в Чертково, приходилось всего около 500 винтовок. После наступления нового года тяжелые самолеты больше не прилетали, потому что русские подошли вплотную к аэродрому и простреливали тяжелыми орудиями взлетную полосу. Теперь в Чертково приземлялись только «шторьхи» — небольшие немецкие разведывательные самолеты, которым требовалось всего несколько десятков метров для взлета и посадки. Когда наша печальная одиссея завершилась, мне довелось побывать на аэродроме Ворошиловграда, бывшем тогда базой итальянских самолетов. Я узнал, что 9 из 12 имевшихся на базе фиатов BR 20 было сбито именно во время полетов над Чертковом.

***

Утром 7 января атаку начали немцы. Они имели целью отбросить русских на ранее занимаемые ими позиции. Бой длился все утро. Штыковая атака не миновала этого места. Здесь, вперемешку с трупами итальянцев, встречались и русские, хотя итальянцев было явно больше. На дороге стоял русский пулемет «максим», рядом с ним скрючились его мертвые хозяева. Чуть поодаль виднелась целая группа итальянцев, которых, очевидно, скосила очередь из этого пулемета. Рядом с ними лежал чернорубашечник, из-под его тела выглядывала винтовка с готовым к атаке штыком. Утром прошел слух, что немцы расстреляли всех русских пленных. Лишь итальянцы в результате штыковой атаки взяли в плен более 200 человек. Позже слухи подтвердились. До нас даже дошли отдельные детали. Рассказывали, что пленных строили в шеренги по 10 человек, вдоль которых ходил солдат и стрелял. Чаще всего в голову. Насколько мне известно, ни одному из пленных не удалось уцелеть. Я видел тела некоторых из них. Помню русского мальчика, одетого в солдатскую форму. Ему было не больше шестнадцати лет. Он лежал раскинув руки и ноги и глядя широко раскрытыми, невидящими глазами вдаль. Маленькая дырочка на виске показала, куда попала пуля, убившая юношу. Свидетели убийства русских пленных рассказывали, что они стояли перед своими палачами высоко подняв головы и ни о чем не просили, но в их глазах метались страх и отчаяние.

***

В конце мы должны были перейти через деревянный мост, изогнувшийся над широкой, затянутой льдом речкой. Под ним на льду догорал немецкий грузовик, окруженный горящими лужами бензина и воды. Здесь немцы совершили отвратительное преступление. Этот грузовик подбили партизаны. Отстреливаясь, они засели в доме, но их сумели окружить и взять живыми. Партизан было шесть или семь человек. Немцы бросили их в горящий бензин. Очевидцы рассказывали, что живые факелы какое-то время бегали отчаянно крича, затем стали срывать с себя горящие одежды и бросаться в оттаявшие от пламени лужицы воды. Там они умирали в страшных мучениях.

Тем временем в городе мы близко познакомились со всеобщим кошмаром, названным ласковым женским именем Катюша. Шестнадцать 130-миллиметровых снарядов один за другим сыпались на наши головы. «Катюши» предпочитали стрелять по большим скоплениям людей. Карабинер стоял на улице в группе из пяти или шести солдат, когда вокруг них начали взрываться снаряды «катюши». Его друзья попадали на землю, а он сам остался на ногах. Когда дым рассеялся, карабинер с ужасом убедился, что его спутники в полном смысле этого слова разорваны в клочья. У одного из солдат осколками разворотило грудь так, что можно было рассмотреть все внутренние органы — сердце, легкие, желудок. По выражению рассказчика, снаряд «открыл человека, как книгу». Между тем карабинер не получил ни одной царапины .Из-за страшного шока у него помутился рассудок, и он поверил, что тоже умер. Он решил, что жива только его душа. В этом убеждении он провел несколько дней. Он несколько раз ходил в атаки, старался всячески поддержать своих товарищей, но сам не стрелял и не укрывался от вражеских пуль, считая, что мертвого человека нельзя убить дважды.

***

Немцы решили предпринять попытку прорвать кольцо окружения. Когда дорога будет свободна, мы пойдем по направлению к Беловодску, то есть на запад. Перед Беловодском, до которого примерно 60 километров, расположены немецкие позиции. Никто не знал, как далеко эти новые немецкие позиции от Чертково. Вскоре поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком. Разница между нами была очевидна каждому. Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. Все орудия имели тягачи (иногда русские) с изрядным запасом топлива. К тому же у них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь, десять человек. Это давало возможность солдатам отдыхать по очереди на санях. Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь.

Дорога перевалила через небольшой пригорок и снова пошла под уклон. Вверх-вниз, вверх-вниз. Это напоминало американские горки. Такой рельеф местности должен был сохраниться до самого Беловодска. Много лет спустя младший лейтенант рассказал, что одним из осколков его солдату аккуратно отрезало яйца. Невезучий малый туго перевязал рану, подобрал валявшиеся на снегу яйца, положил их в карман и пошел дальше. В Беловодске он подошел к врачу, показал ему продолжавшую кровоточить рану и лежащие на ладони среди крошек бисквита сморщенные и потемневшие яички.

Один итальянский офицер предложил немцам тысячу марок (7600 лир) за то, что ему позволят десять минут посидеть на санях. Немцы согласились, но через три минуты, прикарманив деньги, выкинули его в снег. Итальянец был уже одной ногой в могиле и не мог себя защитить. Другой за аналогичную «услугу» отдал свои золотые часы. По нашим расчетам, из 30 тысяч итальянцев, служивших в 35-м армейском корпусе, которые были окружены на Дону, около восьми тысяч добрались до Чертково. Вечером 15 января мы производили подсчет войск. Получилось около семи тысяч. Примерно пять тысяч человек ушло из Чертково. Из «котла» выбралось не более четырех тысяч. Из них, как минимум, три тысячи были ранены или серьезно обморожены. Но и среди уцелевших не было здоровых: нервные расстройства, болезни... На больших деревянных дорожных указателях было написано: «Беловодск», «Старобельск».

***

Наступила ночь, ветер еще больше усилился и теперь дул с тупым упорством, достойным лучшего применения. Наши лица вновь покрыли ледяные маски, причем мне показалось, что на моей физиономии эта маска плотнее, чем когда бы то ни было. (Позже Беллини сказал, что в ту ночь видел на одном из домов Беловодска термометр, который показывал минус 45 градусов по Цельсию.) Через час я уже сомневался, что смогу одолеть это расстояние. И я снова вознес горячую молитву Мадонне. Только она могла помочь мне добраться до Беловодска. Я узнал, почему приказ покинуть Чертково был отдан столь внезапно. 19-я бронетанковая дивизия немцев (правда, бронетанковой она была только по названию, поскольку к тому времени танков в ней уже не осталось), которая совместно с несколькими батальонами несколько недель старалась пробиться к осажденному городу, больше не могла сопротивляться превосходящим силам противника. Ее отступление было вопросом даже не дней, а часов. 50 километров от Беловодска до Старобельска, где разместилось командование 8-й армией, я преодолел на грузовике. Вскоре после моего отъезда Беловодск подвергся массированной бомбардировке русскими самолетами, значительно уменьшившей число счастливцев, вышедших из окружения. Вечером того же дня, 17 января, штаб спешно покинул Беловодск, не дождавшись, чтобы все вышедшие из окружения были перевезены в Старобельск. Многие из них потом уходили вместе с немцами, но кое-кто не успел и попал в плен к русским. В Старобельском штабе мы встретились с группой уцелевших солдат из Кантемировки. Мы узнали, что Кантемировка и Миллерово были оставлены одновременно с Чертково. На полпути между Старобельском и Ворошиловградом мы на сутки застряли в деревне Новый Дар(Ново-Айдар) из-за снежных заносов. Сохранялась опасность снова оказаться в окружении. Я покинул Ворошиловград и на попутном транспорте добрался до станицы Ясиноватой на Донце - пункта сбора оставшихся в живых однополчан.

***

Фон Зенгер во многих отношениях отличался от немецкого генерала «пруссака» в общераспространенном понимании. Он был католиком из Бадена, города на юго-западе Германии. Непосредственно перед Первой мировой войной учился в колледже в Оксфорде, и этот опыт оставил глубокий след в его душе и расширил его кругозор. По возвращении в Германию в 1914 году, вскоре после начала войны, он был призван на военную службу как офицер запаса и наблюдал окопную войну на Западном фронте с позиций пехоты, что помогло будущему генералу обрести понимание тактических реалий. Далее, осенью 1942 года, фон Зенгера отправили командовать 17-й танковой дивизией на русском фронте, где он сыграл главную роль в неудачной попытке спасти окруженную в Сталинграде армию Паулюса и он описывает читателю свои яркие впечатления о пережитом. В его дивизии было всего 30 танков, в то время это гораздо больше, чем в других танковых дивизиях, но для пехотных подразделений не хватало необходимых транспортных средств, поэтому, несмотря на название, до настоящей танковой дивизии ей было далеко.

***

Из симпатичной сельской Карловки мою дивизию перебросили на восток в уродливый город Артемовск, в промышленный район. Именно здесь совершил свой прорыв 8-й кавалерийский корпус русских, и его надо было остановить и уничтожить. Для выполнения этой задачи меня наделил большими полномочиями командующий 1-й танковой армией, с которым я был к тому времени хорошо знаком. Штаб дивизии переместился в промышленный район Дебальцево, где я устроился в небольшом чистом домике рабочего. В течение дня я находился обычно на передовой вместе с ведущими бои войсками, а по вечерам возвращался на эту квартиру. Нам постоянно мешали условия местности. Каждый день я пытался замкнуть кольцо вокруг русского кавалерийского корпуса. Если бы нам удалось его разбить, то противнику пришлось бы отступать на юго-восток, однако глубокий снег не давал хоть чуть-чуть продвинуться в этом направлении. Главные силы противника, предположительно, находились в деревнях Городище и Чернухино. Дорога на Ворошиловск (Алчевск), проходившая севернее этих населенных пунктов, была в руках противника, поэтому мы не имели связи со стоящими там немецкими частями. Во время охватывающего удара я сам сопровождал 63-й гренадерский полк, организованный теперь как усиленный батальон. Главный перевязочный пункт в Дебальцево работал с полной нагрузкой. Поскольку 6-я танковая дивизия наступала с востока на Городище, я постарался создать центр давления чуть западнее Чернухино. По глубокому снегу часть рот 63-го полка была направлена так далеко к югу от профилактория, что они смогли свернуть на трассу Чернухино—Городище. Эти боевые группы испытывали серьезные трудности с грузовиками и доставкой средств материально-технического обеспечения. На их левом фланге противник удерживал в своих руках совхоз «Демченко». 17февраля 1943г. я со стрелковым батальоном, чтобы лично наблюдать за его атакой в Чернухино. Там шел жестокий бой за каждый дом. Деревня занимала большую площадь, и противник, как обычно, разместил на всех возвышенностях мощную противотанковую оборону. Вместе с атакующей ротой я медленно продвигался вперед от одного пролома в стене к другому. Огонь нашей артиллерии, управляемый по радио, давал превосходные результаты, постоянно вынуждая противника залечь в следующем ряду домов. По обе стороны дороги нас сопровождали противотанковые орудия и танки, обеспечивая нам свободные фланги. Когда я прибыл туда, этот батальон как раз входил в Городище с севера, а первые танки 6-й танковой дивизии в это же время входили с востока. Сам населенный пункт с большой деревянной церковью посередине живописно раскинулся на крутом склоне долины. Он был абсолютно пуст!

8-й танковый корпус русских под натиском с запада и севера отступил в юго-восточном направлении. Утром мы вошли в Чернухино почти без боя и продолжили зачистку окружающей местности. В тот день потери наши были небольшими, но, вопреки моим ожиданиям, мы не захватили ни трофеев, ни пленных. Я был разочарован и даже огорчен.

***

Деморализованный разгромом под Сталин-градом и неорганизованным отступлением-драпом 8-й итальянской армии Эудженио Корти и фон Зенгер - немецкий генерал, контратакующий советские войска оставили разные по духу и по стилю воспоминания о боях на Луганщине. Выводы пусть делает сам читатель. Чем сильнее враг, тем дороже победа.

Подготовил Валерий СНЕГИРЕВ

Газета «Вечерний Луганск» №45 (461) от 18 ноября 2009 года.

По вопросам рекламы обращаться: E-mail: evlug@mail.ru, Star-okozhko@mail.ru

тел/факс: 8 (0642) 50-60-25, 8 099 956 13 84, 8 097 96 20 575.

Внимание акция от Вечернего Луганска!

Прием объявлений по SMS (о сдаче и съеме жилья в г. Луганске и области) по номеру: 8 097 96 20 575, 8 099 956 13 84.

Валерий СНЕГИРЕВ