	10 марта 2010 Лугано-германский строитель БАМа и поэт Когда человек приезжает после многолетнего отсутствия, а встретиться с ним собираются десятки самых разных людей – значит, его пребывание здесь было не зря. А если возвращается в новом качестве, значит, и отъезд не прошел впустую! Луганск провожал Юрия Вожика пять лет назад невесело. Потому что он не ехал навстречу к хорошей жизни, а уезжал от невыносимой: город, который он строил, уже много лет становился местом, невыносимым для жизни. По стечению обстоятельств, Юрий Самойлович в послевоенное время был учащимся строительного техникума, расположенного в здании по соседству с нашей редакцией, на квартале Еременко, который тогда назывался Жилкомбинатом. Тогда улица Оборонная прочерчивала линию, которой заканчивался город – дальше шло «дикое поле». И молодой строитель, начавший свой путь мастером, прошел его до одного из руководителей крупнейшего в Советском Союзе треста «Тындатрасстрой» - это был один из участков Байкало-Амурской магистрали, целая «страна в стране»: нужды рабочих обеспечивал специальный поезд, курсировавший вдоль стоящейся ветки! А в Луганске вклад Вожика есть не только в каждом сданном в то время доме, но и во всех строениях, ставших нашими «визитными карточками»: здании Русского драматического театра, краеведческого музея, телецентра, исполкома городского совета… А жили Вожики немного выше по Оборонной, в тихом доме с окнами на пединститут. Только тихим он был только до того, как начались 90-ые, и город стал меняться. А потом у жильцов дома… еще и украли внешний мир. Представить в полной мере, насколько это страшно может только тот, кто лично это пережил – или тот, кто слышал, как об этом рассказывает Юрий Самойлович. Две предпринимательницы на первом этаже, под квартирой Вожиков, принялись строить бесконечный козырек аж до самого тротуара. Некоторые вспомнят мощное общественное движение в поддержку жильцов этого дома, но их пересилили большие деньги. Юрий Самойлович называет фамилию судьи Ленинского районного суда, которая в открытую вырывала листы из дела, решая его в пользу предпринимательниц. И тогда Вожики уехали в Германию. Расставались с Луганском с болью в сердце, но теперь на вопрос «хотел бы вернуться?» Юрий Самойлович прямо отвечает: «Нет». Хотя здесь осталось множество друзей и родственников, но бывший строитель претерпел значительную эволюцию: он стал не только поэтом, но и космополитом. «Моя правнучка из Австралии звонит мне в Дюссельдорф: «А мне в школе сказали, что я живу на планете Земля! А ты, дедушка, на какой?» - «И я тоже на планете Земля!». Никогда раньше я не задумывался о том, как много значит этот простой факт…» На вопрос о том, как им живется в эмиграции, поэт ответил своим стихотворением: «Здесь все президенты, министры и прочите; / Не будущим, прошлым они озабочены. / Здесь вся профессура, главрежы и боссы, / Их жены, и дети, и туча вопросов, / Они задают их по тысяче в день, / От этих вопросов у немцев мигрень…» Я уж сперва подумала, что это всерьез и хотела возмущаться: вот она, утечка мозгов! Вся профессура – в диаспоре, а нам?.. Но вскоре стало понятно, что это шуточное стихотворение. «Водитель автобуса – антисемит: стою, голосую, а он не глядит… А как эта фрау кричит на вокзале по радио так, чтобы ее не поняли? Визжит, будто поезд ее раздавил, и все по-немецки - моих нету сил! / – А Соня не хочет на курсы ходить. / – А Моня на идиш решил говорить…» Мир русскоязычной диаспоры предстает немного смешным, милым и уютным. Здесь разводят цветники у домов, считают озера Германии «нашими», каждый в разговорах называет себя кто великим режиссером, кто профессором, и со скрытой усмешкой верят друг другу… А Юрию Вожику притворяться не надо: он есть тем, кем есть – не классиком, не «большим», но честным поэтом, который пожил на пользу людям и никому не причинял вреда, у которого семья от Нью-Йорка до Ганы и в Луганске – тоже семья, поэтому тиража первого сборника стихов, вышедшего у нас – 100 экз. – явно не хватит даже на то, чтобы раздарить самым близким… Ада Луговская

10 марта 2010

Лугано-германский строитель БАМа и поэт

Когда человек приезжает после многолетнего отсутствия, а встретиться с ним собираются десятки самых разных людей – значит, его пребывание здесь было не зря. А если возвращается в новом качестве, значит, и отъезд не прошел впустую!

Луганск провожал Юрия Вожика пять лет назад невесело. Потому что он не ехал навстречу к хорошей жизни, а уезжал от невыносимой: город, который он строил, уже много лет становился местом, невыносимым для жизни.

По стечению обстоятельств, Юрий Самойлович в послевоенное время был учащимся строительного техникума, расположенного в здании по соседству с нашей редакцией, на квартале Еременко, который тогда назывался Жилкомбинатом. Тогда улица Оборонная прочерчивала линию, которой заканчивался город – дальше шло «дикое поле». И молодой строитель, начавший свой путь мастером, прошел его до одного из руководителей крупнейшего в Советском Союзе треста «Тындатрасстрой» - это был один из участков Байкало-Амурской магистрали, целая «страна в стране»: нужды рабочих обеспечивал специальный поезд, курсировавший вдоль стоящейся ветки! А в Луганске вклад Вожика есть не только в каждом сданном в то время доме, но и во всех строениях, ставших нашими «визитными карточками»: здании Русского драматического театра, краеведческого музея, телецентра, исполкома городского совета…

А жили Вожики немного выше по Оборонной, в тихом доме с окнами на пединститут. Только тихим он был только до того, как начались 90-ые, и город стал меняться. А потом у жильцов дома… еще и украли внешний мир. Представить в полной мере, насколько это страшно может только тот, кто лично это пережил – или тот, кто слышал, как об этом рассказывает Юрий Самойлович. Две предпринимательницы на первом этаже, под квартирой Вожиков, принялись строить бесконечный козырек аж до самого тротуара. Некоторые вспомнят мощное общественное движение в поддержку жильцов этого дома, но их пересилили большие деньги. Юрий Самойлович называет фамилию судьи Ленинского районного суда, которая в открытую вырывала листы из дела, решая его в пользу предпринимательниц. И тогда Вожики уехали в Германию.

Расставались с Луганском с болью в сердце, но теперь на вопрос «хотел бы вернуться?» Юрий Самойлович прямо отвечает: «Нет». Хотя здесь осталось множество друзей и родственников, но бывший строитель претерпел значительную эволюцию: он стал не только поэтом, но и космополитом.

«Моя правнучка из Австралии звонит мне в Дюссельдорф: «А мне в школе сказали, что я живу на планете Земля! А ты, дедушка, на какой?» - «И я тоже на планете Земля!». Никогда раньше я не задумывался о том, как много значит этот простой факт…»

На вопрос о том, как им живется в эмиграции, поэт ответил своим стихотворением: «Здесь все президенты, министры и прочите; / Не будущим, прошлым они озабочены. / Здесь вся профессура, главрежы и боссы, / Их жены, и дети, и туча вопросов, / Они задают их по тысяче в день, / От этих вопросов у немцев мигрень…» Я уж сперва подумала, что это всерьез и хотела возмущаться: вот она, утечка мозгов! Вся профессура – в диаспоре, а нам?.. Но вскоре стало понятно, что это шуточное стихотворение. «Водитель автобуса – антисемит: стою, голосую, а он не глядит… А как эта фрау кричит на вокзале по радио так, чтобы ее не поняли? Визжит, будто поезд ее раздавил, и все по-немецки - моих нету сил! / – А Соня не хочет на курсы ходить. / – А Моня на идиш решил говорить…» Мир русскоязычной диаспоры предстает немного смешным, милым и уютным. Здесь разводят цветники у домов, считают озера Германии «нашими», каждый в разговорах называет себя кто великим режиссером, кто профессором, и со скрытой усмешкой верят друг другу…

А Юрию Вожику притворяться не надо: он есть тем, кем есть – не классиком, не «большим», но честным поэтом, который пожил на пользу людям и никому не причинял вреда, у которого семья от Нью-Йорка до Ганы и в Луганске – тоже семья, поэтому тиража первого сборника стихов, вышедшего у нас – 100 экз. – явно не хватит даже на то, чтобы раздарить самым близким…

Ада Луговская