01 марта 2011

Треугольники с фронта

Тронешь, бывает, нечаянно осеннее дерево и осыплет землю вокруг золотым дождем. Возьмешь листок в руки, всмотришься — до чего же причудливы линии, как богаты, неповторимы красками эти листья!

Так и человеческие судьбы. Скромны и негромки, на первый взгляд, а присмотрись — сколько красоты, сколько нежданно высокого в них!

В маленьком сельском клубе Беловодского района, что на Луганщине, шел однажды концерт. Деятели культуры и искусства из областного центра встречались с сельскими тружениками. Поэт читал стихи, художница демонстрировала недавно созданное полотно — утренний, дышащий свежестью пейзаж, музейные работники рассказывали о новых поступлениях в экспозицию.

Встреча подходила к концу, когда настала очередь еще одного выступающего. Раиса Федоровна Жукова представила собравшимся своих воспитанников — учащихся  музыкального училища, а потом предложила послушать  в их исполнении небольшой концерт. Возвращаясь на место, она машинально поправила наброшенное на плечи пальто. Из-под него вдруг блеснули фронтовые награды. Потом она сама пела под баян. В слова песни «На позицию девушка провожала бойца» Раиса  Федоровна вложила столько душевности, чувства, что зал замер. Было понятно — для певицы эта песня не просто концертный номер, а что-то намного большее.

Отыскать Жукову в городе не составило труда. К тому же мне повезло. Я застала ее буквально накануне переезда — Раиса Федоровна как бывшая участница войны получила новую благоустроенную квартиру. И это хорошо, что застала я ее в доме, где прошла вся ее прежняя жизнь. Она еще не успела собраться, и под рукой была пачка обесцвеченных временем конвертов, пожелтевшие фотографии. Девушку в солдатской шинели с санитарной сумкой через плечо я узнала сразу: светлые, коротко остриженные волосы, те же добротой озаренные глаза. Медицинская сестра. Сестра милосердия — очень точно в русском языке сложилось это понятие. Как удивительно совпадает оно с обликом Жуковой! Той, что там, на военном фото, и той, что сегодня хранит как святыню память огненных лет.

Более двадцати лет Раиса Федоровна преподавала в училище. Разные подростки проходили перед ней. Одни благополучные — с ними хлопот немного. Другие...

Она из тех, что безошибочно видела этих других.

Мало кто знает, как однажды протянула она руку помощи мальчишке, готовому бросить музыку и друзей. Бывает, складывается такая ситуация, что человека охватывает отчаяние и жизнь видится в черном цвете. Хорошо, если кто-то окажется тогда рядом. Раиса Федоровна привела паренька к себе домой, разобрала диван, сказала:

— Вот здесь будешь спать. Тут, в холодильнике, еда. Вот ключ от квартиры, а я пошла на работу. Опаздываю. Вечером встретимся.

Она старалась не замечать растерянного взгляда подростка, широко раскрытых глаз, в которых затаилась боль и еще, пожалуй, недоумение.

Так Сергей остался в ее доме.

А потом на протяжении нескольких месяцев в уютной квартире Раисы Федоровны до поздней ночи светились окна. Немолодая женщина и подросток не могли наговориться. И каждый про себя радовался, что нашел друга.

Особенно любил Сергеи рассматривать многочисленные фотографии Раисы Федоровны. Вот снимок, сделанный в Бресте. На нем изображена группа седых ветеранов. Стоят они под выщербленными пулями и осколками стенами легендарной крепости. А в группе — она, Раиса Федоровна, улыбающаяся и будто помолодевшая от волнения. На других снимках, сделанных в разные годы в Волынской, Воронежской и других областях, в Миллерово и во многострадальных Кортелисах, Сергей со временем уже стал узнавать ветеранов бывшей 38-й гвардейской стрелковой Лозовской Краснознаменной дивизии, которые посещали места былых жестоких сражений с врагом.

А еще однажды он увидел старые пожелтевшие треугольники — фронтовые письма. Письма Раисы Федоровны, сохраненные ее теперь уже умершими родителями. Каждое из них начиналось словами: «Привет с фронта».

Чем-то по-детски наивным веяло от тех страничек, где Раиса клялась родителям: «честное слово, что не ранена», а корявый почерк потому, что «писала с самой передовой во время стрельбы, на санитарной сумке».

Часто Раиса Федоровна рассказывала Сергею о своих послевоенных годах. Куда только ни забрасывала ее судьба. Работала на Сахалине, в Мурманске. С удивлением обнаружил он однажды полусерьезную - полушутливую самодельную грамоту, скрепленную остроумной печатью. Грамоту, которой от имени юного матроса Раисе Федоровне присваивалось звание Самого Чуткого Человека. Значит, не только ему, Сергею, эта женщина сумела прийти на помощь, подать в трудную минуту руку дружбы. Не сразу рассказала Раиса Федоровна историю о том, как случайно узнала о больном парне, как забрала его к себе из больницы, куда он попал после тяжелой травмы, как выхаживала его. Самая большая награда ей — его письма. Сейчас он офицер, пишет с Дальнего Востока.

Знакомство с архивом Раисы Федоровны было для ее воспитанника путешествием в отшумевшие годы. С восхищением рассматривал он благодарности от Верховного Главнокомандующего гвардии младшему сержанту Р. Ф. Жуковой за участие в освобождении Гдыни, за форсирование реки Западный Одер, за овладение крепостью Модлин. А ведь к началу войны она едва успела окончить девятый класс. Благодаря отчаянной настойчивости стала санинструктором батальона, что прошел от Ворошиловграда до Берлина.

Маленького роста, хрупкая, она всегда была там, где тяжелее всего, где лилась солдатская кровь. О себе юный санинструктор не думала. Надо было помогать другим. Она, как челнок, сновала по ходам сообщений, переползала через бруствер на самые опасные участки поля боя и выносила из-под огня тяжелораненых. Но сестра милосердия не могла сдержаться и плакала, когда у нее на руках умирали солдаты. И все-таки она никогда не думала о том, что каждым своим действием, каждой минутой своего существования противостоит смерти. Просто делала то, что нужно было для грядущей Победы. Перевязывала, останавливая кровь, рыла мерзлую землю для могил умерших, возила в тыл раненых.

В моей памяти еще из военного детства — плакат, напечатанный на грубой оберточной бумаге. Его оставили бойцы одной из частей, что останавливалась в нашем донецком поселке. На нем — медсестра, перевязывающая раненого бойца.

...Под картинкой были напечатаны такие строчки неизвестного поэта, которые сохранила моя детская память:

Иди, товарищ, в бой,

Иди и будь спокоен –

Я всюду за тобой пройду, товарищ воин.

Штыком ли подсекут,

заденут ли снарядом,

Я всюду буду тут –

С твоим страданьем  рядом...

Сегодня мне кажется, что та медсестра очень похожа на Раису Федоровну. Наверное, это только кажется. Однако бесспорно одно: сквозь военные и мирные годы пронесла эта женщина негасимую, животворную любовь к людям, свою ежечасную готовность быть рядом с теми, кому нужны ее помощь, доброта, забота.

А что может быть дороже этой высокой готовности к бескорыстной самоотдаче?

Галина Плиско